Тигран Малхасян с двенадцати лет увлекся рисованием, а затем живописью. C 1986 года активно участвует в художественной жизни Санкт-Петербурга и Москвы. Постепенно расширяя область своего творческого видения, а вместе с тем и расширяющуюся сферу знаний, Тигран подчинил своим специфическим творческим потребностям огромное количество визуальных средств и тем самым сформировал свой собственный уникальный язык обработки изображений.
Сам Тигран объясняет механизм действия своих произведений на зрителя следующим образом: «Посмотрев на некий образ, знакомый в большинстве случаев любому зрителю, я обрабатываю его в уме скорее так, как открывает криптограф код с помощью шифровальной книги. Кажущееся сходство старого кода с новым позволяет зрителю наблюдать знакомство с изображением, и поэтому я могу вовлечь его в картину, но не так, как он, возможно, намеревается, а наоборот. Другими словами, я прокладываю путь восприятия».
Можно сказать, что его давний энтузиазм в отношении технических дисциплин в сочетании с его особенным познанием мира позволили Тиграну начать свою карьеру в более интересной сфере, чем, если бы он оставался в академическом мире истории искусства и его изобразительном диктате. Большинство работ Тиграна созданы с помощью запрограммированных роботов. С помощью определенной программы роботы разливают краски по холсту в рамках заранее продуманной идеи художника.
Характерные ветвящиеся линии краски на поверхности холста, образованные силой тяжести, просачиваются, и проникают не только в визуализированные образы множества природных существ на земле — будь то перья птиц или листья папоротников. На холстах Тиграна они скорее, как кровеносные сосуды, проникающие в легкие, или некие основные «линии-конструкции» образующие основу многих промышленных предприятий и структур.
Марина Колдобская о искусстве Малхасяна: «Его работы на первый взгляд представляют собой традиционную абстракцию — пятна, кляксы, потеки. Смысл, однако, в том, что автор последовательно убирает из творческого процесса себя, художника. Он не посылает свой персональный мессидж, не выражает свои эмоции — он разливает краску и предоставляет действовать природным силам: центростремительной и центробежной, гравитации и поверхностного натяжения, диффузии и отталкивания. Именно так это происходило при сотворении мира — текла лава, набегали волны, выпадали осадки, нарастали сталактиты, крутились водовороты, сбивалась в слизистые комки протоплазма… Эти потеки и кляксы не настолько хаотичны, как может показаться — автор вносит закономерности в движение красочных масс, но не кистью, мастихином, распылителем или другим привычным художническим инструментом — он использует природные силы: то наливает краску лужами, то позволяет ей свободно течь, то заставляет робот вращать холст — в разных направлениях, с разной скоростью, в меняющемся ритме. Потеки краски дробятся, разветвляются, извиваются, растекающиеся струйки образуют подобия фракталов. Для Малхасяна, поклонника великого физика Бенуа Мандельброта, эти живописные аналоги природных фракталов очень важны. В потеках, пятнах и завихрениях краски на картинах моделируются то структуры кристаллов, то скопления клеток, видимых на предметном стекле микроскопа, то заполонившие пространство пещеры сталактиты, то следы, оставленные волной на песке. А также побеги первобытных растений, фрагменты раковин и скелетов, скопления облаков, узлы кровеносных сосудов…
По сути, Тигран моделирует процессы творения, и с любопытством творца приглядывается: получится ли «это хорошо». Или, сказать скромнее, его холсты — некий котел алхимика, куда по наитию закладываются реагенты, над которыми методом проб и ошибок колдует художник — в надежде превратить прах и пепел в нетускнеющее золото».
Галерея «Ц», 1 эт.
